• Главная
• Проекты
• Высокотехнологичные материалы
  • Анаэробные резьбовые фиксаторы "СК"
  • Анаэробные вал-втулочные фиксаторы "СК"
  • Анаэробные резьбовые герметики "СК"
  • Анаэробные фланцевые герметики "СК"
  • Цианоакрилатные клеи "СК"
  • Двухкомпонентные компаунды "СК"
  • Подбор аналогов Loctite
  • Подбор аналогов Permabond
  • Подбор аналогов Weicon
• Техническая информация
  • Государственные стандарты и ФЗ
    • №184-ФЗ от 15.12.2002 О техническом регулировании
    • ГОСТ 2.503-2013 Единая система конструкторской документации
    • ГОСТ 9238-2013 Габариты ЖД подвижного состава
    • Стратегия нац.безопасности РФ от 02.07.2020
  • Техн.информация ЖД-транспорта
    • Перечень условных наименований должностных лиц ОАО "РЖД"
    • Стандарты ОАО «РЖД»
    • Габариты железнодорожного подвижного состава и приближения строений
    • Тормозная система подвижного состава РЖД
    • Инстукции, руководства, правила и технологии ремонта ОАО "РЖД"
    • Стандарты ОАО "РЖД"
    • Виды подвижного состава ОАО "РЖД"
  • Техн.информация генерирующих предприятий
    • Металлы и расчет на прочность котлов и трубопроводов ТЭС
    • Система ТО и ремонта энергетического оборудования
    • СТО 70238424.27.060. 01.009-2009 ММТ. Общие ТУ на кап.ремонт
    • ОСТ 34 38.963-88 Мельницы углеразмольные. Ремпригодность. Общие требования.
    • РД 34.24.504-96 Инструкция по эксплуатации систем пылеприготовления с молотковыми мельницами
    • Справочные параметры и значения оборудования ТЭС
    • Мельницы молотковые тангенциальные (ММТ)
• Фото и Видео Галерея
• Интерактивная Справочная Система
  • ИСС в формате Текста
  • ИСС в формате Видео
• Информация
• Статьи
• Интернет-магазин НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ РЕМОНТА
• ЭТП - Электронные торговые площадки

Тел: +7(391)254-8445
E-mail: rcit@inbox.ru

Статьи технической тематики из периодических изданий
«Регионального Центра Инновационных Технологий»
Аналитические сообщества
как глобальный феномен

   Это, в свою очередь, провоцирует бурный рост аналитических центров, в первую очередь тех, которые включены в глобальные сети и работают на уровне глобальных задач. Важным условием для коммуникации между глобальными акторами публичной политики и аналитическими центрами является наличие «глобального публичного пространства», анализу которого посвящено заключение одной из последних работ по этой теме1.

   1 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. Manchester University Press, 2004.

   Хотя исследование было опубликовано в 2004 г., сама идея глобального сообщества, причастного к выработке глобальной политики, появилась значительно раньше.
   Формулировка глобального сообщества публичной политики (global policy community) была предложена Рейнике еще в 1998 г.1, где основными причинами его возникновения назывались такие явления, как революция в коммуникативных технологиях, глобализация международной экономики, интернационализация образования и «экспансия» международных институтов и организаций на территорию национальных государств, что выразилось как в выработке общих норм поведения, так и в создании совместных международных, образовательных, исследовательских, аналитических площадок.
   В конце 1990-х гг. прошлого века центрами коммуникации или «точками пересечения» (focal points) общения участников глобального политического сообщества выступали такие центры международной политики, как Нью-Йорк, Вашингтон, Женева, Париж и Брюссель. Однако в 2000-е гг. перечень таких «точек пересечения» расширяется, включая столицы растущих экономик таких стран, как Бразилия, Китай, Турция, Филиппины, Мексика, Россия. Таким образом, не только состав этого сообщества и интенсивность его общения, но и география «точек пересечения» глобальных коммуникаций становится все больше, и их география покрывает все больше частей света.

   При этом специалисты в области изучения аналитических сообществ выделяют три главные тенденции развития и роста их влияния на глобальном уровне:
   1. распространение и увеличение количества аналитических сообществ по всему миру;
   2. их экспансия в разработку и оценку публичной политики, не только на локальном и национальном, но и на глобальном уровне;
   3. создание сетей аналитических центров и сообществ и более широких сетей или коалиций между политическими акторами и структурами (в том числе и на глобальном уровне) и аналитическими сообществами2.

   1 Reinicke W. Global Public Policy: Governing Without Government. Washington DC. Brookings Institution, 1998.
   2 McGann J., Sabatini R. Global Think Tanks. Policy networks and governance. 2011.

   «Идеи имеют огромное значение для процесса принятия политических решений, но в условиях увеличивающегося количества источников информации и глобализации стоящие идеи могут быть потеряны.
   В современных условиях лица, принимающие решения, испытывают проблемы не от нехватки информации, а от их лавинообразного обрушения ее на их головы.
   Лица, принимающие решения, нуждаются в совершенствовании методов организации и фильтрации политических идей для того, чтобы более эффективно отвечать на изменчивые вызовы современности.
   Институты исследований публичной политики или аналитические центры расширяют свои возможности решения проблем публичной политики и обращаются к тем проблемам публичной политики, которые получают все большее глобальное звучание.
   Новые явления глобальной публичной политики —
   1. распространение,
   2. физическая экспансия и
   3. создание сообществ, сетей институтов исследований публичной политики.
Эти три самостоятельные тенденции увеличивают потенциал и возможности аналитических центров влиять на решение проблем глобальной публичной политики. С помощью аналитических центров глобальная публичная политика, обеспечение и достижение глобальных общественных благ становятся реальностью»1.

   «Аналитические центры сейчас функционируют в разнообразных политических режимах, включены в целый ряд политических процессов, и включают в себя разнообразные типы институтов, которые имеют разные организационные формы. Более 6000 центров «фундаментальных исследований» (или «университеты без студентов»), контрактных аналитических центров пропагандистских и аффилированных с партиями сейчас могут быть найдены в 169 странах мира.

   1 Там же. 2 McGann J., Johnson E. Comparative think tanks, politics, and public policy. 2005.

   Тогда как организационная структура, формы активности, целевые группы и виды поддержки могут варьироваться от структуры к структуре и от страны к стране большинство аналитических центров разделяют общую цель — производство исследований и аналитических продуктов высокого качества, способствующих различным формам гражданского участия»1.

   Проект анализа аналитических центров на глобальном уровне, реализуемый Пенсильванским университетом, включает мониторинг мировых АЦ по таким характеристикам, как значимость выпускаемого ими аналитического продукта и влияние, которое они оказывают на политический процесс, включая влияние на конкретных субъектов принятия политических решений, а также на общественный дискурс в своих странах и глобальном мире в целом. Поскольку количество исследуемых АЦ больше 6000, в опросах участвует большое количество экспертов. Для составления глобального индекса востребованности аналитических центров в мире было привлечено 11 500 экспертов. Основной, третий раунд анализа, задачей которого является оценка вклада АЦ в формирование повестки дня публичной политики, привлек к участию экспертов разных категорий2:
   300 отобранных экспертов для постоянно действующей панели экспертов,
   125 журналистов и ученых, которые исследуют аналитические центры,
   30 действующих директоров аналитических центров программ и сетей,
   15 представителей донорских организаций,
   63 представителя гражданских организаций,
   более 100 АЦ в разных странах мира,
   35 международных межправительственных организаций,
   65 академических институтов.

   Оценка АЦ по качеству их аналитического продукта позволила сформировать первую двадцатку наиболее влиятельных АЦ, которая выглядит следующим образом.

   1 McGann J., Sabatini R. Global Think Tanks. Policy networks and governance. 2011. P. 15.
   2 См.: The Global Go To Think Tanks Report. 2011. URL: http://www. gotothinktank.com

   Таблица 1. Первая двадцатка аналитических центров в мире (без США)*

   Возрастающая роль аналитических центров (и шире — аналитических сообществ) проявляется при изучении таких явлений, как «политический трансфер» (policy transfer) или заимствование успешных политических практик решения проблем публичной политики одной страной другими странами.
   Ясно, что «слепое» заимствование политических практик, доказавших свою эффективность в решении острых социальных проблем в одной стране, может привести к негативным последствиям при перенесении данной практики в чуждый политический контекст. Однако полностью игнорировать опыт политических реформ и изменений, пройденных той или иной страной в какой-либо области, было бы неэффективно.

   1 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas.
   2 McGann J., Sabatini R. Op. cit. P. 15.

   Поэтому возрастает необходимость и спрос на критический анализ успешных политических практики публичной политики, оценку возможности заимствования чужого опыта, условий этого заимствования, внесение необходимых корректировок в политику, где применяется чужой опыт, в зависимости от контекста и условий данной страны и т. п.
   На таком критическом анализе, часто требующем применения специальных исследовательских процедур и аналитических технологий, могут и специализируются аналитики, аналитические центры.
   В условиях глобализации, когда циркуляция информации об опыте других стран и субъектов политики в решении аналогичных политических проблем усиливается и растает, спрос на аналитические компетенции и услуги аналитических центров только возрастает.
   «Аналитические центры являются ключевыми акторами распространения политических идей и практик, тем самым способствуя политическому трансферу данных идей и практик в глобальном контексте.
   Аналитические центры становятся влиятельными акторами, продвигающими политический трансфер, когда они убеждают лиц, принимающих решения, в своих способностях обладать знаниями и проводить анализ, учитывающий политический контекст»1.

   Распространение аналитических центров по всему миру и их превращение его в глобальный феномен привело к повышению интереса исследователей к нему2. Однако большинство исследователей сосредоточены на изучении роли аналитических центров в обществе и политике, в большей степени на национальном уровне. Но такой фокус исследований аналитических центров упускает из виду важный с точки зрения долгосрочных тенденций развития публичной политики аспект деятельности аналитических центров: многие из них участвуют в создании региональных и международных сетей. «Сети аналитических центров не новый феномен, но за последние 20 лет в разы увеличились масштаб данных сетей и плотность внутренних связей между элементами сетей. Хотя данные сети берут начало в североамериканских и европейских институтах, они уже включают разнообразные виды организаций, имеющих глобальный характер.
   При изучении аналитических сетей, необходимо различать сети аналитических центров и деятельность по созданию сетей и коалиций c другими политическими акторами (networking & policy networks).

   1 Ladi S. Globalisation, policy transfer and policy research institutes. 2005. P. 164.
   2 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas.

   Сети аналитических центров создаются из исследовательских институтов и политических структур, которые по целям, деятельности и организационным принципам сходны между собой. Такие сети могут включать других негосударственных акторов как НГО, частные фирмы, профессиональные ассоциации. Создание сетей может принимать разные формы: неформальные межличностные взаимодействия, формальные контакты между организациями, создание виртуальных интернет сетей. Также надо учитывать, что политические сети — концепт, описывающий скоординированные формы интеракций с целью влияния на публичную политику».

   В связи со значительным расширением количества АЦ и увеличением их влияния на принимаемые решения, резко возросли и исследования АЦ, они становятся приоритетом ряда научных школ, следует заметить, что только за последние годы вышло более 20 работ1.

   Отмеченные выше тенденции изучения аналитических центров как глобального феномена сегодня протекают в рамках двух основных направлений или школ. Первая школа представлена исследователями, в большей степени сфокусированными на изучении организационных форм. Такие ее представители, как Уивер, МакГенн, Смит, в своих исследованиях интересуются вопросами:
   - почему и как аналитические центры возникли, и
   - почему некоторые из них являются влиятельными акторами.
Эти и другие исследователи данной школы отличают автономные исследовательские структуры публичной политики (аналитические центры) от академических институтов, правительственных аналитических и исследовательских структур, групп интересов, гражданских объединений и центров публичной политики, экспертов, консультантов, лоббистов и соответствующих организаций. Представители данной школы изучают эффективность деятельности аналитических центров как организационных структур, факторы их успешности, их управленческие схемы, источники финансирования, возможности и ограничения развития и повышения влияния, а также на кого и на что аналитические центры влияют и пытаются повлиять.

   1 См.: McGann James. Academics, Advisors and Advocates: Think Tanks and Policy Advice in the US (Routledge). 2007;
   McGann James and Johnson Erik C.Comparative Tanks, Politics and Public Policy (Edward Elgar). 2005;
   Rich Andrew. Think Tanks, Public Policy, and the Politics of Expertise (Cambridge University Press). 2004;
   McGann James and Weaver R. Kent (eds.). Think Tanks and Civil Societies: Catalysts for Ideas and Actions (University Press of America).2000;
   Stone Diane, Denham Andrew and Garnett Mark (eds.). Think Tanks Across Nations: A Comparative Approach (Manchester University Press). 1998;
   Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press. 2004;
   Abelson Donald E. Do Think Tanks Matter? Assessing the Impact of Public Policy Institutes (McGill-Queen’s University Press). 2002;
   Abelson Donald E. A Capitol Idea Think Tanks and US Foreign Policy (McGill-Queen’s University Press). 2006;
   McGann James G. “Academics to Ideologues: A Brief History of Think Tanks in America”, PS: Political Science and Politics (December). 1992;
   Weaver R. Kent. “The Changing World of Think-Tanks”. PS: Political Science and Politics (September) 1989.

   Представители второй школы1 изучение аналитических центров включают в более широкий контекст политико-управленческого процесса и роли идей и экспертизы в процессе выработки, принятия, реализации и оценки политических решений. «Обычно исследователи данной школы используют сетевой аналитической подход, концепт “политические сообщества” (policy community), “коалиции в защиту интересов” (advocacy coalitions), “эпистемологические сообщества” (epistemic communities), чтобы объяснить, почему идеи имеют значение в более широком контексте меняющихся политических коалиций и перераспределения власти и влияния»2.

   Коллектив исследовательского проекта, представленный авторами настоящей монографии, в своих исследованиях аналитических центров проделал долгий путь: разделяя и практикуя в своих исследованиях первый — «организационный» или, что точнее, структурнофункциональный подход к изучению российских аналитических центров — пришли к выводу о необходимости использования элементов альтернативного — «сетевого» — подхода. С этим в частности связано смещение фокуса анализа с изучения аналитических центров на исследования аналитических сообществ. Далее, для получения комплексной картины ситуации с аналитическими центрами как субъектами политики, считаем необходимым сочетание обоих подходов, наработок «организационной» и «сетевой» школ. И здесь нам представляется особо важным и продуктивным субъектно-ориентированный институционализм как подход к изучению политико-управленческих процессов, его субъектов, имеющий суперпозицию в повышении эффективности политического управления.

   Проделанный обзор исследования на тему аналитические центры также показывает, что изучение аналитических центров сегодня сходит в более широкий контекст исследований «демократического со-управления» (governance), «мягкой власти», «мягкого права» и «регулятивных режимов» (soft power, soft law, regulatory governance), «глобальной публичной политики» (global public policy), «глобальных сетей» (global networks), «политического трансфера» (policy transfer), — которые находятся на «передовых рубежах» (front line) современной политической науки.

   1 См. более подробно: Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. Manchester University Press, 2004.
   2 Ibid. P. 2.

   С развитием АЦ и повышением к ним исследовательского интереса все больше становился очевидным недостаток количественных данных, который в значительной мере был восполнен уже упомянутым масштабным исследовательским проектом университета Пенсильвании, запущенным в 2001 г. под названием «Аналитические центры, политическая борьба и развитие публичной политики». Проект продолжил исследование 1999 г., когда было опрошено 817 АЦ из 126 стран. Было, в частности, выявлено неравномерное в количественном отношении развитие АЦ по разным странам и континентам, что побудило участников исследования к поиску причин, обусловивших полученные количественные данные. С тех пор этот проект ведется практически в режиме ежегодного мониторинга по всему миру в рамках программы «Аналитические центры и гражданское общество» под руководством директора проекта Дж. МакГэнна.

   1 Обзор исследования, например, см.: Зайцев Д.Г. Аналитические центры в политике. Характеристика и оценка влияния на политический процесс. LAP Lambert Academic Publishing, Germany, Saarbrucken, 2010.
   2 См.: Russian and American Think Tanks: An Initial Survey // Occasional Papers, Kennan Institute for Advanced Russian Studies. Woodrow Wilson International Center for Schoolars. May 1994.

   Результаты двух масштабных исследований 1999 и 2002 гг. были опубликованы Дж. МакГэнном вместе с его коллегой Э. Джонсоном в 2005 г.1

   К числу наиболее значимых факторов, взятых объектом анализа итогов многолетнего мониторинга АЦ, авторы относят:
   - уровень политических свобод,
   - характер политической системы,
   - количество и уровень влияния политических партий,
   - уровень влияния и автономии гражданского общества,
   - показатель валового внутреннего продукта,
   - население страны,
   - количество и уровень автономии университетов.
При этом Дж. Макгэнн эмпирически не зафиксировал наличия связи между увеличением количества аналитических сообществ и такими факторами как уровень свободы слова, уровень экономических свобод, уровень спроса негосударственных акторов на независимую аналитику, традиции и культура филантропии, уровень глобальной интеграции, традиции демократии. Хотя сам Макгэнн утверждает, что по факторам второй обозначенной выше группы не хватает статистики, поэтому не получилось значимой зависимости, данные факторы являются не причинами распространения или увеличения количества аналитических сообществ в мире, а являются факторами роста субъектности (автономии и влияния) аналитических сообществ в данной стране.

   Выделим несколько факторов, взятых для анализа авторами упомянутого проекта, оказывающими влияющие на распространение/ возникновение и увеличение количества аналитических сообществ в странах мира, делая акцент на российских условиях и специфике, по сравнению с другими странами.

   1 McGann J., Johnson E. Comparative think tanks, politics, and public policy. 2005.

   Немаловажными для контекстных факторов распространения аналитических сообществ по всему миру являются экономические и демографические показатели. Неслучайно феномен аналитических центров (АЦ) появился в самой экономически развитой стране — США, а классическая модель АЦ прижилась и развилась в англосаксонских странах (Великобритания, Австралия и Канада), входящих в первую двадцатку экономически развитых стран. В странах англо-американской традиции аналитических центров находится более трети всех аналитических центров мира. Россия по ВВП на душу населения находится на 51-м месте, рядом с Чили, Ботсваной, Экваториальной Гвинеей, Малайзией, Мексикой и Аргентиной.

   1 Там же. С. 4–9.
   2 Там же.

   Рост аналитических сообществ и центров за последние десятилетия был взрывным. Увеличилось не только количество аналитических центров, но и расширились масштабы и результативность их деятельности. Это хорошо видно из графика. Причем этот экспоненциальный рост аналитических центров непосредственно связан с развитием гражданского общества. Более того, центры служат катализатором процесса политических и экономических реформ. А рост числа аналитических центров может сам по себе служить показателем развития гражданского общества. Если аналитикам, осуществляющим критику правительства и правительственного курса, предлагающим альтернативы политике, разрешено свободно осуществлять свою деятельность, то это можно и остальной части гражданского общества.

   1 См.: См.: См.: См.: См.: www.gks.ru
   2 См.: http://htfi.org/?p=274
   3 См.: THE Tру — QS World University Rankings 2010–2011 — top universities. URL: http://www.vera.spb.ru/educat/QS_Ranking.php

   Резкий рост АЦ в глобальном пространстве легко подтвердить, сравнив 2 таблицы развития АЦ 2009 и 2011 гг.: всего за 2 года они выросли более чем на 500.

График 1. Рост численности аналитических центров
   * Источник: The Global Go to Think Tanks Report 2009. URL: http://www. gotothinktank.com/

   Таблица 4. Рост АЦ в глобальном пространстве

Диаграмма
* Источник: l Go to Think Tanks Report 2011. URL: http://www. gotothinktank.com

   Разумеется, что авторов монографии как исследователей из России интересует место России в этом глобальном контексте, и это место хорошо видно из таблицы.

   Таблица 5. Место России в мире по количеству АЦ

   Любопытно отметить, что такая традиция не только высокомерие зарубежных исследователей по отношению к странам развивающихся демократий. Сами исследователи из посткоммунистических стран, которые занимаются анализом форм организации, типов и статусов аналитических сообществ, в значительной мере разделяют это отношение и сами его пропагандируют. Например, И. Крастев отмечает, что «любое исследование аналитических сообществ в посткоммунистических странах необходимо ограничивать данным регионом, политическим, экономическим и культурным контекстами посткоммунизма»2.

   1 Sandle Mark. Think tanks, post communism and democracy in Russia and Central and Eastern Europe // Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press. 2004. Р. 121–137.
   2 Ibid. P. 137.

   Однако авторам настоящей монографии данная позиция представляется не совсем верной. В частности, для России это не совсем точно в силу целого ряда причин. Еще в СССР была значительная академическая интеллектуальная традиция, история развития и становления советских аналитических структур — академических институтов (например, ИМЭМО, ИСК РАН), которые пользовались определенной автономией, были включены в глобальную политику и науку (получали научную и прочую информацию из-за рубежа, ездили на международные конференции в другие страны мира).
   Накопленный интеллектуальный ресурс после перестройки позволил аналитическим сообществам быстро автономизироваться и выйти на глобальный уровень: быстро включиться в мировые сети.
   Так произошло не в последнюю очередь в связи с тем, что Россия как большая часть мира привлекала западных инвесторов и аналитиков, которые приезжали сами в академические институты.
   Во-вторых, глобальные аналитические центры стали открывать свои офисы в России. Поэтому Россию нельзя рассматривать в рамках изложенной выше посткоммунистической традиции аналитических сообществ, не включенных в глобальный контекст.
   В Россию было больше инвестировано внешних интеллектуальных ресурсов, к России проявляется больший интерес, российское интеллектуальное сообщество больше интегрировано в европейское и глобальное1.
   Например, Российская ассоциация политической науки существует с 1955 г. и с середины 1950-х гг. входит в Мировую ассоциацию политических наук, а в 1979 г. впервые Конгресс МАПН прошел в Москве.
   Другой пример: Советская социологическая ассоциация, созданная в 1958 г., входила в Международную социологическую ассоциацию, сейчас ее правопреемником стало Российское общество социологов.

   Все это облегчает вход российского аналитического сообщества в глобальное. И эти возможности не в полной мере используются. Проблемы активно обсуждаются в российской научной среде2.

   1 Russian and American Think Tanks: An Initial Survey // Occasional Papers, Kennan Institute for Advanced Russian Studies. Woodrow Wilson International Center for Schoolars. May 1994.
   2 Российская гуманитарная наука в мировом контексте: механизмы взаимодействия и взаимовлияния (ЦФИ ГУ-ВШЭ, 2009). Руководители проекта: д. и. н. И.М. Савельева, д. э. н. А.В. Полетаев. URL: http://igiti.hse.ru/ Projects/Presence; Междисциплинарная конференция «Присутствие и отсутствие России в мировой гуманитарной науке». URL: http://www.hse.ru/org/ hse/igiti/Meetings/Conferences/presence.html; Российская наука в поисках перспектив. 16 мая 2008. URL: http://www.hse.ru/news/opec/3010362.html; Муравьев А.А. О российской экономической науке сквозь призму публикаций российских ученых в отечественных и зарубежных журналах за 2000–2009 гг. // Экономическая наука. 2011. Т. 15, № 2. С. 237–264. В чем причина отставания российской науки? Дискуссия ученых на страницах «Российской газеты». URL: http://old.inforotor.ru/visit/515446?url=http://www.polit.ru/ science/2009/05/19/rg.html

   Проблема структурирования разных типов сообществ и анализ их влияния на политический процесс находятся в последние годы в центре внимания исследований, посвященных представительству интересов в политике. В широком смысле можно говорить о более чем полувековой истории изучения таких сообществ в контексте исследования механизмов артикуляции и агрегирования интересов: за книгой А. Бентли 1908 г., от которой принято вести историю самого понятия «групп интересов», последовала серия работ, анализировавших артикуляцию интересов в условиях усложнения самой системы их представительства1. Применительно к политической системе СССР наличие «групп мнений» обосновали на рубеже 1960–1970-х гг. канадские исследователи2. Они подошли к концептуализации влияния на принятие политических решений в тогдашнем СССР именно сообществ, представлявших как организационно структурированные (Союз писателей), так и не оформленные в рамках конкретной структуры (например, учителя) интересы.

   1 Перегудов С.П., Лапина Н.Ю., Семененко И.С. Группы интересов и российское государство. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 16–29.
   2 Skilling G. and Griffiths F. Interest Groups in Soviet Politics / ed. by H.G. Skilling and F. Griffiths. Princeton, Princeton University Press, 1971.

   Но заметный рост интереса к этой тематике связан со становлением информационного общества и появлением новых технологий формирования самих сообществ в сети. Структурирование сетевых сообществ (network communities) помогает преодолеть разобщенность современного «индивидуализированного» (если воспользоваться терминологией З. Баумана) общества. Сеть дает неограниченные возможности для поиска близких по интересам людей и для развития взаимодействия между ними. Сегодня общепринятой практикой стали инициативы, позволяющие собирать и обмениваться идеями в сети и создавать на основе такого обмена новые технологии и высокотехнологичные продукты, запускать стартапы и выстраивать успешный бизнес. Такие проекты могут развиваться, получая стихийные импульсы (например, через обмен мнениями в блогах), либо на основе целеориентированной проектной деятельности. Проект — конкурс «У Британии есть мозги!», запущенный во второй половине текущего десятилетия британским Институтом исследований публичной политики (Institute for Public Policy Research) — мозговым центром левоцентристской ориентации, до недавнего времени близким к лейбористской партии, — представляет пример второго рода. Замысел проекта заключался в выявлении и продвижении свежих идей, которые появляются в недрах университетов — традиционных площадок для формирования интеллектуальных сообществ, для решения насущных социальных проблем1. Именно на таких площадках появляются ростки креативной экономики. Львиную долю бюджетов самих университетов формируют вливания бизнеса, причем донорами выступают в первую очередь их бывшие выпускники. Консолидация интеллектуальных сообществ происходит на основе общих профессиональных интересов, но едва ли не решающую роль в мотивации к их созданию играет высокий уровень доверия в среде однокашников и проверенные в общей (командной) работе лидерские качества.

   1 Britain’s Got Brains. URL: http://www.ippr.org/research/teams/project. asp?id=2905&tID=1237&pID=2905

   По итогам конкурса (2008 г.) победителем стал проект, предложивший систему оценки эффективности вложений денег налогоплательщиков в большие инфраструктурные проекты для компаний — участников государственных тендеров.

   Как отмечал основатель школы социальной психологии в России Г.Г. Дилигенский, «разрыв между стагнирующей реальностью и модернизационными ожиданиями могут заполнить только индивиды, способные (в той или иной мере) преодолеть его в собственной жизненной практике»1. А «небольшая группа ответственных, мыслящих людей может изменить мир». Этот сформулированный известным американским этнографом М. Мид на основании эмпирических исследований постулат тем более значим в контексте анализа политических изменений, повестку дня которых задают носители определенных идейных ориентаций и убеждений2. Но превращение сообщества как «совокупности людей, согласных с чем-то, что другие отвергают»3, в сообщество как активное социальное образование (объединение, ассоциацию и подобного рода структуры), ориентированное на социальное действие — это проблема мотивации участников, проблема формирования на основе общей среды коллективной идентичности, поддерживающей такую мотивацию.

   Структурирование таких сообществ как площадок интеллектуального взаимодействия ведет отсчет с истории древнегреческих полисов. Эпоха модерна закрепила привилегию интеллектуальной и политической деятельности за образованным меньшинством. Вовлечение в политику на этапе перехода к постмодерну широкого спектра неполитических акторов, представлявших массовые группы граждан, привело к появлению новых механизмов учета и согласования их интересов и усложнению процессов принятия решений. К интеллектуальным сообществам перешла роль лидеров общественного мнения. Развитие государства благосостояния способствовало продвижению теории общественного выбора как движущей силы принятия политических решений. На этой основе в 1965 г. оформилось интеллектуальное сообщество — Общество общественного выбора (Public Choice Society). Его деятельность может служить примером объединения интеллектуальных усилий для создания новых значимых для политического процесса смыслов — в данном случае, для объяснения механизмов принятия политических решений и их мотивации4.

   1 Дилигенский Г.Г. Люди среднего класса. М., 2002. С. 47.
   2 Мид М. Культура и мир детства. М., 1988. 3 См. об этом: Бауман
   З. Индивидуализированное общество. М., 2000.
   4 Buchanan J.M. Public Choice: The Origins and Development of a Research Program. URL: http://www.pubchoicesoc.org

   Собственно, производство новых смыслов и есть основная функция интеллектуальных сообществ как общностей профессионалов, использующих интеллект как основной ресурс и средство такого производства. Речь идет о «фабриках мысли», научных школах, интеллектуальных клубах, экспертных сетях. Их формируют интеллектуалы (люди, профессионально занимающиеся интеллектуальной деятельностью) — творческая часть образованного класса. «Креативный класс» (термин американского социолога Р. Флориды) — порождение информационного общества — применяет интеллектуальные ресурсы уже для производства на основе новых смыслов, рожденных интеллектуальными сообществами, новой экономики и новых форм социальных отношений.

   Эпоха постмодерна открыла интеллектуальным сообществам самые разнообразные возможности доступа в политику. Аналитические сообщества — самый яркий пример такой вовлеченности. Сегодня они представляют собой одну из институциональных опор мониторинговой демократии — феномена, концептуализированного известным британским исследователем Дж. Кином1. Кин пишет о трансформации представительной демократии путем распространения форм политического участия на различные сферы общественной жизни. В результате формируется «постпредставительная демократия»: процесс принятия решений в большей степени попадает под общественный контроль, в недрах информационного общества рождаются новые возможности и новые инструменты наблюдения и влияния на этот процесс (например, блоги и социальные сети).
   Конечно, становление таких форм нельзя считать необратимым вектором политических изменений, и, тем более, невозможно абсолютизировать их значимость. Они не отменяют важности выборов и других инструментов представительной демократии. Но рост значения внепарламентских механизмов критической оценки, проверки и контроля деятельности «управляющих» в современном демократическом обществе свидетельствует, по мнению австрало-британского исследователя, о трансформации политико-институциональной среды.
   В послевоенные годы появилось около сотни разновидностей таких новых институтов. Их деятельность направлена на обеспечение демократического представительства интересов «маленького человека в большом обществе». Вектор этой трансформации Дж. Кин определяет как «становление мониторинговой демократии»2.

   1 Keane J. Monitory democracy and media-saturated societies // Griffith Review, Edition 24, 2009: Participation Society.URL: http://www.johnkeane. net/pdf_docs/Keane_griffith_review_ed24_monitory_democracy_media_ saturised.pdf
   2 Keane J. The Life and Death of Democracy. London; N. Y.; Sydney; Toronto, 2009.

   «Мониторинговые» формы вовлеченности граждан опираются на развитое гражданское общество. Инструментарий включает опросы общественного мнения с последующим распространением результатов, подачу петиций в режиме он-лайн, электронное голосование в поддержку конкретных требований и другие формы гражданской и неполитической вовлеченности, в том числе дистанционного характера. Интеллектуальные сообщества «вбрасывают» вопросы в публичную дискуссию и выстраивают новые формы обратной связи с аудиторией, в том числе с конкретными адресными группами. Развитие социальных сетей третьего поколения — пример такого рода деятельности.

   Для концептуализации перехода от производства идей к их распространению — важнейшей для утверждения интеллектуального сообщества как участника политического процесса функции — социологи, занимающиеся исследованием развития и распространения современного научного знания, предлагают использовать концепт интеллектуальных движений1. Речь идет об «организованном коллективном действии, направленном на развитие и распространение разрабатываемых идей среди интеллектуального сообщества»2, которое влияет на состояние интеллектуальной среды. Сам по себе подход требует дополнительной концептуализации качественных характеристик перехода от «сообщества» к «движению» и используется сегодня в первую очередь применительно к социологии науки, но его потенциал шире в том смысле, что он позволяет выявить механизмы влияния дискурсивных практик, которые генерируют интеллектуальные сообщества, на политический процесс. Интеллектуальные сообщества, и, в первую очередь, экспертно-аналитические структуры интегрируются в политические сети (policy networks) для работы на конкретных направлениях публичной политики.

   Для обществ, находящихся в процессе институциональной трансформации, важную роль в утверждении таких институтов играет тип лидерства (сила примера), уровень развития гражданского и правового сознания и судебно-правовой системы (обеспечение возможностей контроля), и, особенно, уровень доверия на всех этажах социальной организации. Общественный запрос формируется в поле публичной политики, его качество определяют вовлеченные группы интересов.

   1 В качестве примера интеллектуального движения автор рассматривает деятельность Московского методологического кружка под руководством Г.П. Щедровицкого (1954–1994).
   2 См. об этом: Фурсов К.С. Интеллектуальные движения как объект социологического анализа // Социс. 2009. № 10. С. 92; Gross N., Frickel S. A General Theory of Scientific/Intellectual Movements // American Sociological Review. Vol. 70. 2005. Р. 204–232.

   Интеллектуальные сообщества формулируют саму повестку дня, а гражданские объединения реализуют ее в публичной политике. В реальности те и другие структуры могут не только пересекаться (иметь одну и ту же членскую базу и ресурсы), но и выступать одновременно в двух лицах. Для трансформирующихся обществ, однако, скорее характерно разделение на «интеллектуалов» и «активистов». О неконсолидированном характере таких сообществ свидетельствуют не только собранные в ходе текущего проекта данные по российским регионам1, но и оценки аналитиков положения дел в других государствах на постсоветском пространстве, в частности, в Украине.

   В числе трудностей на пути структурирования таких сообществ называется в первую очередь «проблема коммуникаций и обмена информацией». Само интеллектуальное поле существует здесь в двух ипостасях — «официальной» и «альтернативной» иерархии, которые иногда пересекаются, поскольку включают одних и тех же людей, но в основном разведены по разные стороны интеллектуальной и политической жизни2.

   Объединение усилий «интеллектуалов» и «активистов» — один из существенных показателей восходящей динамики гражданского общества. Сетевые объединения, структурированные по типу клубов и других неформальных площадок для интеллектуального взаимодействия, могут дать импульс инициативам гражданского участия. Особенности национальной политической культуры вкупе с особенностями институционального дизайна диктуют разные формы такой вовлеченности. Так, участие граждан в формировании местных бюджетов, получившее распространение в Бразилии, сегодня подхвачено в Европе. В Великобритании запущен процесс создания местных предпринимательских партнерств (local enterprise partnerships), которые должны заменить Агентства регионального развития и обеспечить более гибкие формы реализации приоритетов развития местных сообществ на основе взаимодействия бизнеса и местных властей3. Такие инициативы открывают разные пути придания больших полномочий самим местным сообществам. Мозговыми центрами по организации публичной дискуссии выступают интеллектуальные сообщества.

   1 См.: Зайцев Д.Г. Характеристики идентичностей региональных анали- тических сообществ: сравнительный анализ Саратовской области, республик Карелия и Татарстан // Идентичность как предмет политического анализа: Сб. статей по итогам Всероссийской научно-теоретической конференции (ИМЭМО РАН, 21–22 октября 2010 г.) / ред. кол. И.С. Семененко, Л.А. Фа- деева, В.В. Лапкин, П.В. Панов. М.: ИМЭМО РАН, 2011. С. 263–267.
   2 Портнов А. Интервью. Интеллектуальное пространство современной Украины. 2010. URL: http://www.polit.ru/article/2010/09/28/ukranianspace
   3 См.: Johnson M. and Schmuecker K. Four Tests for Local Partnerships. L., IPPR, 2010.

   В частности, в той же Великобритании очень заметную роль в публичной дискуссии по комплексу социально-экономических и внутриполитических проблем играет уже упомянутый выше Институт исследования публичной политики, а в дискуссии по внешнеполитической повестке дня — Королевский институт международных отношений (Chatham House). Лидеры общественного мнения публикуются на страницах известных изданий, среди которых ведущее место занимает «Гардиан» — ежедневная газета, материалы которой общедоступны в режиме он-лайн.

   В России такие формы общественной активности развивались в режиме реального времени в годы перестройки и, как известно, сыграли принципиально важную роль в организации социальной активности на переломе советской эпохи. На исходе второго постсоветского десятилетия закрепилась профессиональная диверсификация интеллектуальных сообществ, а в поле их влияния оказывались целевые группы, ориентированные на потребление готового интеллектуального продукта или на претендующие на участие в его создании. Это многочисленные экспертные институты, сетевые форумы и подобные инициативы. В формировании повестки дня публичной политики участвует очень ограниченный круг консолидированных вокруг конкретной политической инициативы либо определенной повестки дня интеллектуальных сообществ. Лидерские сообщества, ориентированные на яркую и пользующуюся спросом в публичной политике личность, в современной российской практике редки: созданные такими людьми дискуссионные клубы в основном ушли в прошлое, либо обрели сугубо профессиональную направленность. Некоторые сообщества такого рода не обойдены вниманием российских исследователей1. Системный анализ самих сообществ как политического феномена дан в фундаментальной работе коллектива российских авторов. Определяя их природу как «ментального конструкта», они обращают внимание на принципиальную незаконченность и постоянное развитие сообществ. При этом «интеллигенция, интеллектуалы, “образованный класс” как единое сообщество выступает, в некотором смысле, базовым для огромного числа других сообществ»2.

   1 Подвинцев О.Б. Российское сообщество политтехнологов: состояние профессии, внутреннее самоощущение и внешний имидж // Сообщества как политический феномен / под ред. П.В. Панова, К.А. Сулимова, Л.А. Фадеевой. М., 2009; Беляева Н.Ю., Зайцев Д.Г. «Фабрики мысли» и центры публичной политики как субъекты экспертного обеспечения политики // Полития. 2008. № 4.
   2 Подвинцев О.Б. Указ. соч. С. 245.

   Субъектность (статусность, влиятельность) политического актора складывается из его участия (включенности) в политико-управленческие процессы и ресурсной обеспеченности (в том числе способности самостоятельно ставить цели).
   Аналитические центры, по определению, обладают организационной структурой, следовательно, изначально обладают большим объемом ресурсов (по крайней мере, организационными, кадровыми и материальными ресурсами), чем аналитические площадки и интеллектуальные группы.
   Об устойчивости аналитических сообществ (АС) можно говорить, когда их формирование происходит в разных формах, и более того, одна форма организации сообщества подкрепляет другую, пересекаются; аналитические центры одновременно могут являться площадками для дискуссий и представлять собой определенную интеллектуальную группу, развивающую свою «парадигму» исследований и разработок1, образуя «аналитические сети».
   Более того, можно наблюдать пересечения данных аналитических сетей друг с другом (одни и те же аналитики и их группы могут принадлежать разным аналитическим сетям), создаются «сети сетей».
   Например, «ученики» А.М. Салмина долгое время работали в основанном им аналитическом центре — Российский общественно-политический центр, при котором функционировал семинар «Полития» и одноименный журнал.

   1 Зайцев Д.Г. Аналитические центры в политике. Характеристика и оценка влияния на политический процесс. LAP Lambert Academic Publishing, Germany, Saarbrucken, 2010.

   Другой пример, НИУ ВШЭ, который сейчас представляет собой «сеть сетей» — в нем работают аналитики, одновременно входящие в несколько организаций и аналитических структур.

   Поэтому при изучении аналитических сообществ в пространственной привязке, на определенной территории (в мире, стране, регионе) разнообразие форм и наличие структурированных организаций аналитических сообществ (аналитических центров) может рассматриваться в качестве важного экзогенного условия становления АС.

   Ранее проведенные исследования аналитических центров как субъектов политики1 позволяет выявить условия «внешней среды», способствующие возникновению и развитию аналитических сообществ.
   1. Развитая законодательная система и правоприменительная практика, благоприятствующая развитию некоммерческих организаций и благотворительности, и в целом, развитие институтов гражданского общества.
   2. Развитые традиция и культура филантропии, делающая доступными филантропические ресурсы для аналитических сообществ.
   3. Высокая кадровая мобильность, дающая возможность обмена профессиональными аналитиками между университетами, аналитическими центрами, правительством, бизнесом («система вращающихся дверей»).

   К основным факторам повышения влияния можно отнести:
   — уровень допустимой политической конкуренции и плюрализма в политической системе (разнообразие политических акторов, их целей, стратегий, отсутствие ограничений на деятельность оппозиции и т. п.);
   — уровень институционализации политических процессов (наличие эффективных демократических институтов согласования интересов, гражданского участия в политическом процессе; институтов обсуждения политических альтернатив, выработки, принятия и оценки государственных решений).

   1 См. об этом: McGann J., Johnson E. Comparative think tanks, politics, and public policy. 2005; Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press, 2004; Зайцев Д.Г. Влияние институциональной среды на развитие негосударственных политических акторов (на примере сравнения эволюции аналитических центров в США и России) // Право и политика. 2008. № 11; Зайцев Д.Г. Аналитические центры в политике. Характеристика и оценка влияния на политический процесс.

   Традиционно эти условия и факторы рассматривались исследователями АС главным образом на национальном уровне, поэтому представляется, что наш анализ влияния АС на глобальном уровне в определенной мере восполнит возникший пробел.

   В своем анализе условий и факторов мы опираемся главным образом на работы под редакцией Дж. МакГэнна и Э. Джонсона, Д. Стоун и А. Дэнхама1.

   Другой глобальный аналитический центр — Международная антикризисная группа — представляет собой интересный пример многоуровневой организации с международным офисом в Брюсселе, основными офисами по продвижению (advocacy offices) в Вашингтоне и Нью-Йорке, представительствами в Лондоне, Пекине и Москве, региональными офисами и представительствами в 26 странах и индивидуальными аналитиками, работающими в 60 странах, испытывающих кризисы3.

   1 См.: McGann J., Johnson E. Comparative think tanks, politics, and public policy. 2005; Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press, 2004.
   2 McGann J., Sabatini R. Global Think Tanks. Policy networks and governance. 2011.
   3 http://www.crisisgroup.org/en

   Еще одну модель развития на глобальном уровне реализуют политические фонды Германии, которые осуществляют перенос стратегий деятельности, философии и демократических идей в другие страны, сотрудничая с местными (национальными и локальными) интеллектуальными группами и аналитическими структурами, в том числе финансируя совместные проекты, действуя посредством разветвленной сети бюро в разных континентах мира1.

   По оценкам исследователей, глобальных аналитических центров насчитывается немного — всего около дюжины. Однако вместе с транснациональными аналитическими центрами, функционирующие в двух и более странах мира (в пределах одного континента), общее количество аналитических структур, имеющих трансграничные масштабы деятельности, может быть оценено примерно в 602.

   Данная статистика не учитывает такую все более популярную форму организации глобальных аналитических сообществ как глобальные аналитические сети.

   Приведем несколько примеров аналитических сетей, показываюх модели их структурирования в качестве глобальных.

   Фонд экономических исследований Атлас (Atlas Economic Research Foundation or Atlas network) представляет собой «зонтичную организацию» поддержки интеллектуалов-предпринимателей, разделяющих ценности либерализма, в форме предоставления грантов и технической поддержки новым институциям3. Сеть Атлас объединяет более четырехсот организаций из более 80 стран мира.

   ФЛАКСО (FLACSO) — ассоциация или сеть автономных исследовательских институтов стран Латинской Америки и Карибского бассейна с целью предоставления поствысшего образования в сфере социальных наук и проведения прикладных междисциплинарных исследований4.

   С 1997 г. Японский центр международных обменов поддерживает аналитическую сеть (Global ThinkNet). Проект поддерживается аналитиками из Азиатско-Тихоокеанского региона и других стран, представляя собой как площадку для обмена исследованиями и диалога, так и механизм проведения новых международных исследований5.

   1 Погорельская С.В. Неправительственные организации и политические фонды во внешней политике ФРГ. М.:Наука, 2007.
   2 McGann J., Sabatini R. Global Think Tanks. Policy networks and governance, 2011.
   3 http://atlasnetwork.org
   4 http://www.flacso.org.ar/
   5 http://www.jcie.or.jp/thinknet/

   Другие японские аналитические центры (NIRA, Nomura Research Institute) также поддерживают и развивают подобные региональные и международные исследовательские сети1.

   Еще один интересный пример аналитической сети — Глобальная сеть развития (Global Development Network, GDN), созданная при поддержке Мирового Банка и нескольких других международных организаций, действует как глобальный форум для аналитических центров, занимающихся проблемами экономических реформ и темами развития. Сеть работает в партнерстве с 11 региональными партнерами (восемь — в переходных и развивающихся странах, три — в развитых странах) и представляет собой сообщество исследовательских и академических институтов, аналитических центров и более 8000 индивидуальных исследователей по всему миру2. GDN способствует сотрудничеству между коллективными и индивидуальными членами, помогает привлекать финансирование, координировать исследовательскую деятельность, повышая возможности аналитиков в развивающихся странах; другая важная роль сети — поддержка междисциплинарных исследований и информирование лиц, принимающих решения, в национальных государствах и международных организациях3 по вопросам экономического развития.

   Интересную модель глобальной сетевой работы представляет Центр исследований экономической политики. Формально находящийся в Лондоне, центр работает с сетью экономистов из Европы и Северной Америки, с которыми заключены индивидуальные контракты на проведение исследований политических стратегий. Это позволяет иметь широкую экспертизу по интересующим вопросам и сократить расходы на зарплату штатным сотрудникам и поддержание исследовательского офиса4.

   Другая не менее современная модель — виртуальные сети. Сеть OneWorld, с офисами в Лондоне, Вашингтоне, Абудже и Дакаре, предоставляет доступ к нескольким аналитическим центрам через Интернет. Сеть помогает получить профессиональные экспертные советы по мобильному телефону или электронной почте от ведущих аналитиков по разнообразным проблемам от развития сельского хозяйства до образования (http://oneworldgroup.org/).

   1 Stone D. Think Tanks Across Nations: The New Networks of Knowledge // NIRA review. Winter 2000. P. 35.
   2 http://cloud2.gdnet.org/cms.php?id=about_gdn
   3 Ibid. P. 35.
   4 Ibid. P. 36–37.

   Итак, формы организации аналитических сообществ на глобальном уровне довольно разнообразны, и как будет видно ниже, разнообразнее, чем на национальном уровне. На глобальном уровне представлены:
   - и аналитические центры с филиалами в разных странах;
   - и многоуровневые организации с офисами, региональными представительствами и аналитиками на индивидуальном контракте;
   - и фонды с региональными бюро, включающими в свою деятельность местные аналитические сообщества;
   - и зонтичные структуры, объединяющие аналитические центры по всему миру;
   - и ассоциации академических институтов, которые проводят прикладные междисциплинарные исследования;
   - и сети с членами разных организационных статусов — от индивидуальных до коллективных;
   - и центры с глобальной сетью нештатных исследователей;
   - и виртуальные аналитические сети, предоставляющие профессиональные советы по мобильному телефону или электронной почте.

   Можно предположить, что такое разнообразие организационных моделей и их устойчивость (а многие из приведенных примеров глобальных аналитических сообществ существуют уже несколько лет) способствует появлению новых глобальных аналитических структур, т. к. являются «лучшими практиками», которые могут быть примерами для возникающих аналитических центров и сообществ. С другой стороны, рост разнообразия форм организации аналитических сообществ определяется дополнительными благоприятными условиями их возникновения и развития.

   Д. Стоун и А. Дэнхем выделяли следующие причины транснационализации аналитических сообществ: экспансия международных «повесток дня», вызовы государственному суверенитету и растущая власть транснациональных сообществ выработки политических решений1.

   Также следует отметить активность международных организаций (ООН, Всемирного банка, МВФ, ВТО), привлекающих аналитические сообщества к своей деятельности, а также помощь в развитии глобальных аналитических сообществ со стороны других глобальных акторов (например, транснациональных фондов) и региональных межгосударственных организаций (например, ЕС, деятельность которого послужила развитию аналитических центров, действующих на общеевропейском уровне (EU-wide think tanks), оторванных от специфично национальной идентичности).

   В силу расширения количества ресурсных глобальных акторов (международных организаций, глобальных благотворительных фондов, транснациональных корпораций) возрастают возможности получения финансовой поддержки и филантропической помощи глобальными аналитическими сообществами.

   1 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press, 2004. P. 35.

   Международные организации, привлекая негосударственных акторов к своей деятельности (разработке политических решений), создают новые возможности и механизмы участия неправительственных акторов, например, Международные неправительственные организации (МНПО) и постоянно действующая конференция МНПО при Совете Европы, как один из четырех управляющих органов данной межгосударственной организации.

   Кроме того, революция информационных и коммуникационных технологий приводит к тому, что политические исследования могут быть отделены от традиционных организационных форм. Большинство аналитических центров имеют виртуальные представительства, которые априори становятся глобальными, т. к. присутствуют в глобальной сети Интернет.

   Происходит развитие международного обмена исследователями, аналитиками, учеными в сфере социальных наук, что проявляется в создании все новых и поддержании старых профессиональных ассоциаций, которые организуют международные конференции, способствуют складыванию международных команд аналитиков, создают площадки для сотрудничества. Межнациональное сотрудничество между интеллектуальными сообществами становится нормальной повседневной практикой. При этом развивается «система вращающихся дверей» на глобальном уровне: обмены между академическим и аналитическим сообществами подкрепляются обменами между аналитическими и политическими структурами.

   Можно выделить и внутренние условия транснационализации аналитических сообществ, связанные с ситуацией в данном государстве. Так, конкуренция на национальном уровне среди аналитических сообществ, особенно в странах, где аналитические сообщества развиты и многочисленны (США, Канада, Великобритания, Германия) приводит к транснациональной активности последних, как способ развития их деятельности и продолжения «организационной экспансии»1.

   Напротив, в авторитарных системах, стратегия на транснационализацию может быть способом «избежать авторитарного контроля и исключения из национального политического сообщества, аналитики могут искать альтернативные источники поддержки от НПО, донорских организаций и групп в других странах»2.

   1 См. об этом: Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. Manchester University Press, 2004; McGann J., Sabatini RGlobal Think Tanks. Policy networks and governance. 2011.
   2 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. Р. 39.

   К внутренним условиям транснационализации также следует добавить профессионализм, компетентность и востребованность. Обладание необходимыми профессиональными навыками, языковыми компетенциями, востребованность в национальном аналитическом сообществе может стать решающим фактором выхода на глобальный уровень.

   Факторы повышения влияния аналитических сообществ на глобальном уровне мало отличаются от таковых на национальном уровне. При этом уровень допустимой политической конкуренции и плюрализма на глобальном уровне следует признать высоким. Об этом говорит многообразие глобальных политических акторов, высокая автономия их деятельности, следовательно, разнообразие их целей и стратегий.

   А вот уровень институционализации политических процессов, особенно наличие эффективных демократических институтов согласования интересов на глобальном уровне, представляется еще недостаточным. Определенных успехов в этом плане достигли институты евроинтеграции (ЕС и Совет Европы), где созданы определенные механизмы гражданского участия, например, через конференцию МНПО или виртуальные институты гражданского участия1. Однако это региональная, а не глобальная, межгосударственная организация, да и здесь признается недостаточная включенность негосударственных акторов через систему институтов. Признается низкая эффективность системы глобальных институтов — ООН. И хотя аналитические сообщества включены в деятельность Организации Объединенных Наций, низкая эффективность и, как следствие, маловлиятельность, данной организации накладывает ограничения и на статус аналитических сообществ, включенных в деятельность ООН.

   1 Подробнее см. статью Г. Эрмишера «Влияние гражданских аналитиков на европейские структуры (на примере Совета Европы и ЕС)» в настоящей монографии.

   * Данные по России — подсчеты автора на основе данных проекта The Global Go to Think Tanks Report 2011. URL: http://www.gotothinktank.com/
   ** Данные по Германии из книги: Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. Manchester University Press, 2004.

   1 p; 1 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. Manchester University Press, 2004. P. 110–111.
  2 Погорельская С.В. Неправительственные организации и политические фонды во внешней политике ФРГ. М.: Наука, 2007.

   Также в ходе проведенного исследования авторы настоящей монографии насчитали более 20 национальных аналитических площадок разной политической ориентации и более 10 интеллектуальных групп, претендующих на статус «научных школ». Таким образом, в России на федеральном уровне организация аналитических сообществ довольно развита: существует большое количество аналитических центров различных типов (исследовательские, академические, коммерческие, государственные, идеологические, гражданские центры), аналитических площадок и интеллектуальных групп. Все это может говорить о наличии потенциала консолидации аналитических сообществ федерального уровня. Рассмотрим иные условия развития аналитических сообществ, упомянутые выше, делая особый акцент на российских условиях и специфике, по сравнению с другими странами.

   Законодательство об НКО в России непрозрачное, запутанное, дающее свободу «произволу» чиновников и регулирующим инстанциям1. Косвенными показателями правового климата в отношении НКО может служить уровень развития гражданского общества и количество НКО. Помимо того, что сильное гражданское общество создает необходимую среду для аналитических сообществ, этот фактор является одним из определяющих для возникновения аналитических сообществ, т. к. последние возникают главным образом в форме неправительственных организаций. Согласно индексу развития гражданского общества «Фридом Хаус», рейтинг России ухудшился с 3,75 в 1999 г. до 5,50 в 2011 г. и приближается к показателям в Казахстане, Таджикистане и Беларуси2. По количеству организаций гражданского общества на миллион человек населения Россия находится внизу рейтинга стран вместе с Алжиром, Сирией и Индией3.

   Традиции благотворительности в России только начинают складываться. Красноречивым показателем отсутствия сильных филантропических традиций в России является место нашей страны в Мировом рейтинге благотворительности4 — 138-е. Россия делит это место с Вьетнамом и Черногорией, схожа с такими странами как Кот д’Ивуар, Грузия, Турция, Индия, Болгария, Камбоджа, Пакистан, Румыния, Руанда.

   1 Беляева Н.Ю. Регулирование конституционного права на объединение в середине 2000-х гг.: гражданское участие в тисках «Поправок — 2006» // Конституционное развитие России: задачи институционального проектиро- вания: Сб. научных статей. М.: ГУ-ВШЭ; ТЕИС, 2007. С. 215–243.
   2 Индекс рассчитывается для 29 бывших социалистических стран. Оцен- ки имеют диапазон от 1 (наилучшее значение) до 7 (наихудшее значение). См. об этом: Николаенко С.А., Белянова Е.В., Смородинов О.В. Проблемы применения международных рейтингов: общество, государство, экономика. М.: Фонд «ЭРГО», 2009. С. 48–49.
   3 См.: The Quality of Government Dataset 2011.
   4 Мировой рейтинг благотворительности. CAF 2010.

   Каналы «социальной мобильности» в современной России становятся все уже, возможностей для карьерного роста в бизнесе и политике, особенно в сравнении с переходным периодом 1990-х гг., становится все меньше. Низкоконкурентный характер властных отношений делает обмен кадрами между аналитическими сообществами, бизнес-элитой и политическим классом затруднительным. При этом нельзя сказать, что контактов и взаимопроникновений между «элитами» и «субэлитами» нет, напротив, можно говорить о сложившемся треугольнике «академики — аналитики — политики», где преобладают неформальные отношения. Здесь ситуация в России сходна с положением аналитических сообществ в Германии, Италии и Франции, с традиционно сильной государственной бюрократией. При этом в России такие неформальные отношения складываются между интеллектуалами, зарекомендовавшими свою лояльность режиму, и прогосударственными политиками. Эта ситуация отличается от классической модели «система вращающихся дверей», где переходы из одной сферы в другую носят формализованный и открытый характер.

   В целом, условия развития аналитических сообществ (АС) в Рос- сии неблагоприятные, если не считать разнообразия форм организации аналитических сообществ, по остальным показателям условия хуже, чем в развитых и развивающихся странах, а также по сравнению с Россией 1990-х гг., т. е. условия развития АС за последние годы ухудшились. Поэтому можно предположить, что за 2000-е гг. возникло немного аналитических сообществ. Эта гипотеза подтверждается статистикой динамики количества аналитических сообществ в России за последние 5 лет (см. таблицу). Темпы роста аналитических сообществ в России замедлились, тогда как в мире количество последних растет стремительно. Это отражается на том, что Россия теряет позиции в мировом рейтинге ведущих стран мира по количеству АС, а доля российских АС среди всех АС мира снизилась.

   Таблица 2. Динамика количества аналитических сообществ в России*

   Следующий фактор повышения влияния аналитических сообществ непосредственно связанный с первым, — развитие демократии и ее институтов. Оценить место России по данному показателю в мире позволяют отдельные показатели рейтингов демократического развития. Понимая все проблемы, возникающие при обращении к подобным рейтингам2, приведем данные рейтингов, подготовленные разными организациями, с точки зрения их возможной политической ангажированности. Так, по данным «Фридом Хаус», индекс демократичности России изменился с 4,58 в 2000 г. до 5,86 в 2007 г. в сторону ухудшения, т. е. Россия из категории «переходный или смешанный режим» перешла в категорию стран «относительно устойчивого авторитарного режима», приближаясь к таким странам, как Казахстан, Беларусь, Туркменистан3. В рейтинге институциональных основ демократии, разработанном специалистами МГИМО4, Россия занимает 93-е место вместе с такими странами, как ЮАР, Нигер, Гватемала.   

   1 The Quality of Government Dataset. 2011.
   2 Munck G.L., Verkuilen J. Conceptualizing and Measuring Democracy. Evaluating Alternative Indices // Comparative Political Studies. Vol. 35. February 2002. № 1. Р. 5–34.
   3 Николаенко С.А., Белянова Е.В., Смородинов О.В. Проблемы применения международных рейтингов: общество, государство, экономика. М.: Фонд «ЭРГО», 2009. С. 45.
   4 Политический атлас современности: Опыт многомерного статистического анализа политических систем современных государств / ред. А.Ю. Мельвиль. М.: МГИМО-Университет, 2007.

   Также как и по рейтингу «Фридом Хаус» далеко впереди не только страны «развитой демократии», но и страны Восточной Европы (Словения, Чехия, Венгрия, Литва, Польша, Болгария)1. Таким образом, в современной России выделенные факторы действуют не в пользу повышения влияния аналитических сообществ. Высший конкурентный политический режим так и не сложился. Общим местом в работах политологов стала констатация факта слабости демократических институтов2.

   Отсюда следует, что задача анализа российских интеллектуальных сообществ, работающих в поле политики, будет неполной, если мы не выявим их включенность в глобальные сети. Поэтому исследование самоорганизации российских интеллектуальных сообществ, работающих в поле политики, с их разным отношением к политическим явлениям, включая аналитиков публичной политики, а также анализ их структурирования, необходимо проводить на основе сравнения их с аналогами в зарубежных странах, а также на глобальном уровне. Поскольку именно таким образом можно получить ответы на вопросы о включенности российских аналитических центров и сообществ в глобальные сети, а также о том, в какой мере глобальные тенденции развития аналитических сообществ реализуются в российском политическом пространстве. Насколько процессы структурирования российских аналитических сред являются частью глобального феномена? Становится ли возникшие в России аналитические сообщества частью мирового сообщества?

   3 См.: Материалы Первого Всероссийского конгресса политологов, 17– 18 февраля 1998 г. (Москва) // Информационный бюллетень Российской ассоциации политической науки. Осень 1998. № 2. URL: http://www.rapn.ru/ issue/inf2.htm

   Здесь необходимо сделать отступление и пояснить, что из широкого поля интеллектуальных сообществ мы выделяем подвид последних, а именно — интеллектуальные сообщества, работающие в поле политики, которые обдумывают, обсуждают и предлагают решения в сфере политической борьбы и публичной политики. В предметное поле их деятельности входят анализ политической конкуренции и конкретных политических программ, направлений публичной политики и просвещение общества по политическим вопросам, формулировка идей и политических альтернатив, сопровождение избирательных компаний, политический консалтинг и политические технологии, проектирование политической системы. Далее под интеллектуальными сообществами мы будем иметь в виду именно данный их подвид.

   Итак, выявление глобальных трендов задача не из легких, и под силу нескольким ученым. Какие же глобальные тренды создания интеллектуальных сообществ, их развития и самоорганизации существуют в мире? Решение такой задачи под силу через накопление знаний и сетевое объединение исследователей интеллектуальных сообществ. До недавнего времени решить такую задачу было трудно. Но накапливались знания, развивались научные школы. Причем они не столько конфликтовали, сколько эффективно друг друга дополняли. Например, «организационная школа» накопила громадный материал по статистике и числовому описанию измеримых показателей возникновения, работы и влияния, которые оказывают аналитические центры на политический процесс1.

   Одновременно развивалась другая школа, которая во главу угла ставила идеи сообществ и сетей, задачу выявления форм и механизмов самоорганизации этих сетей. Какого типа интеллектуальные сообщества склонны объединяться и зачем, каким образом они объединяются и как вырабатывают общий вектор влияния. Без объяснения этих вещей очень трудно выявить глобальные тренды. Накопление таких тенденций привело к созданию книги Д. Стоун, которая организовала сеть исследователей в сфере изучения самих интеллектуальных сообществ2.

   1 McGann J., Sabatini R. Global Think Tanks. Policy networks and governance. 2011.
   2 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press, 2004. К работе над книгой были привлечены ведущие исследователи, которые анализировали интеллектуальные сообщества в разных регионах мира: Х. Ульрих — в ЕС, М. Тбурнет — в Германии, С. Лукарелли и К. Радаелли — в Италии, К. Фиеши и Д. Гаффней — во Франции, М. Сэндел — в России, Центральной и Восточной Европе, Минг Чен Шай и Д. Стоун — в Китае, Макико Уено — в Японии, М. Браун, А. Кичиони, Н. Дукот — в Аргентине, Д. Эбельсон — в США, А. Денхэм и М. Гарнетт — в Великобритании, Й. Марш и Д. Стоун — в Австралии, Э. Линкуист — в Канаде.

   Объем собранной ими информации позволяет не только увидеть особенности существования интеллектуальных сообществ в конкретных регионах мира и даже континентах, но и описать как идеи живут в этих сообществах. Оба эти предмета исследования — сообщества и идеи — чрезвычайно текучие и абстрактные феномены. Однако коллективу авторов под руководством Д. Стоун удалось решить главную задачу книги — выявить как сообщества и вырабатываемые ими идеи направлены на внешнюю среду. Результатом стали итоговая статья Д. Стоун к ее сборнику «Аналитические центры за национальными границами»1, где среди глобальных трендов указаны общие или универсальные функции и способы организации, характерные для интеллектуальных сообществ всех стран и регионов глобального мира.

   Такими универсальными функциями интеллектуальных сообществ являются:
   - проведение анализа проблем преимущественно по заказу (policy expertise);
   - формулирование предложений, которые могут быть использованы политиками и другими субъектами политического процесса в виде рекомендаций (policy advice);
   - а также продвижение интересов и инициативное продвижение новых идей (advocacy).
   Другая функция характерная больше для академических, университетских сообществ — накопление знаний (knowledge acquirement), которая оплачивается государством либо иными фондами.

   Все сказанное в первую очередь относиться к развитым странам с высокими уровнями доходов, экономического развития, с устойчивой демократией. Однако в развивающихся странах, восстанавливающихся после войн, кризисов и драматических трансформаций, интеллектуальные сообщества в большей степени восполняют нехватку у элиты системного знания и осмысления политической реальности с точки зрения обеспечения стабильности этих обществ и их развития. В таких странах довольно часто правительства нанимают зарубежные аналитические центры, дают им заказы на проведение глубоких исследований для понимания того, что происходит в стране. Неразделенность этого знания между чиновниками и независимыми аналитиками провоцирует создание единых сообществ, объединяющих государство с аналитиками.

   1 Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas, Manchester University Press, 2004

   В развитых странах основными функциями интеллектуальных сообществ выступает продвижение интересов и новых идей и создание доказательной базы идеям и управленческим решениям. Более того, многие западные, в том числе американские, глобальные аналитические центры используют для легитимации некоторых идей, включая закрепление в сознании определенных идей и норм, ресурсы, значительно превосходящие такие же ресурсы в других структурах. Устойчивая доказательная база, профессионализм кадров, наработанный комплекс идей, технологии их распространения, стабильное финансирование, а также их включенность в транснациональное сообщество выработки политик — позволяет им это делать. Можно сказать, что такое поведение является трендом до тех пор, пока приглашающие страны сами не становятся частью глобального сообщества формулировки и принятия политических решений.

   Итак, формы самоорганизации интеллектуальных сообществ следующие.
   1. Policy communities — сообщества выработки и реализации политики¹.
   2. Advocacy coalitions — коалиции по продвижению интересов².
   3. Epistemic communities — сообщества профессионалов конкретной области знаний³.
   4. Discourse communities — сообщества, основанные на использовании общего дискурса⁴.
   5. Policy entrepreneurs — сообщества по продвижению и пропаганде идей и политических решений⁵.

   1 Там же. С. 13.
   2 Цит. по: Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas.
   3 Haas Peter M. International Organization. Vol. 46, № 1. Knowledge, Power, and International Policy Coordination (Winter). 1992. Р. 1–35.
   4 Цит. по: Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas.
   5 Цит. по: Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas.

   Приведенные понятия кажутся настолько близкими, что без примеров их различия кажутся не столь очевидными. Однако, т. к. эти формы близки и переходят одна в другую, различать их полезно, потому что это также и разные техники, способы и тактики влияния, и они могут быть успешны в зависимости от изменяющихся условий политической среды, поэтому лидеры аналитических сообществ должны различать и использовать данные способы для решения разных задач.

   При рассмотрении предложенных способов самоорганизации выстроим их по степени жесткости связи между интеллектуальными сообществами и объектами влияния.

   Самая жесткая связь между аналитическими сообществами и объектом влияния реализуется через технологию вхождение в сообщества выработки и реализации политики (policy communities). Этот способ самый непосредственный и жестко связывающий аналитика c элитами и используется во всех без исключения странах вне зависимости от степени их демократичности.
   Например, в США президент от республиканской партии пользуется услугами Фонда «Наследие» или Института Гувера. Более того, сотрудники данных центров приглашаются в администрацию президента США. Этот механизм получил название «система вращающихся дверей».
   Во Франции действует система «министерских кабинетов» с институтом советников, когда интеллектуалы и аналитики непосредственно работают в органах государственной власти в тесном контакте с чиновниками, в том числе самого высокого ранга. Более того, параллельно создаются «теневые кабинеты» оппозиционными партиями и истеблишментом, куда также включаются аналитики и интеллектуалы, служащие этому «кабинету»1.
   В Китае также сильна связка интеллектуалов, работающих в политике, с политическими элитами, вплоть до того, что первые образуют особый тип сообществ (establishment intellectuals).

   1 Fieschi Catherine and Gaffney John. French think tanks in comparative perspective // Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. P. 105–120.

   Создание коалиций по продвижению интересов (advocacy coalitions) с другими политическими акторами — другая форма самоорганизации интеллектуальных сообществ и второй по степени жесткости связи способ влияния этих сообществ.
   Данный способ становится востребованным, когда сами аналитики не чувствуют достаточной силы, чтобы оказывать влияние и вступают в коалицию с другими политическими акторами:
   - политическими партиями,
   - гражданскими организациями,
   - представителями медиа,
   - крупных корпораций.
Такие формы самоорганизации и влияния интеллектуальных сообществ довольно устойчивы в государствах с сильным гражданским обществом, как, например в Италии1, где интеллектуальные сообщества выступают в роли форума выработки идей и площадки для дискуссий как внутри одной коалиции политических акторов, так в качестве места, где возможно обучение и обмен опытом, идеями, мнениями между представителями разных политических коалиций2.

   Сообщества профессионалов конкретной области знаний (epistemic communities) могут объединять по понятным профессиональным интересам и целям разработки правительственных программ в области определенных политик и оказывают влияние через профессиональные знания, опыт и способность сформулировать политические решения, понимание как изменить политику, чтобы достичь определенных целей.
   Объединение в данной форме и соответственно влияние через профессиональные компетенции и знания, например, распространено среди интеллектуальных сообществ, конкретнее аналитических центров уровня ЕС.
   Так, «Институт европейской политики в области окружающей среды видит своей миссией разработку, с одной стороны, научных исследований, а с другой — продвижение политики в области окружающей среды, основанной на аргументированной и доказательной позиции экспертов в области социальных и естественных наук»3.
   Другие примеры аналитических сообществ узкой специализации, на уровне — «Европейская сеть институтов исследования экономической политики при Центре изучения европейских политик или Центр исследований экономической политики, расположенный в Лондоне, со своей широкой европейской сетью экономистов»4.

   Сообщества, основанные на использовании общего дискурса (discourse communities) развивают идею через ее обсуждение, через слова, через маркировку социальных процессов, придание им смыслов.
   Это мощный механизм влияния аналитических сообществ, т. к. придание смыслов, заражение людей определенным дискурсом может менять отношение людей к тем или иным социальным явлениям. В этом случае происходит влияние на широкую публику, общество, или, по крайней мере, активную ее часть.
   Примерами такого влияния являются дискурсы о «правах человека», «третьем секторе» или «модернизации». Дискурсы могут иметь локальное и глобальное значение. Более того, доминирующий или «гегемонный» дискурс может сосуществовать с альтернативным, которые поддерживаются разными дискурс-коалициями.
   Например, на глобальном уровне идее свободной торговли противостоит дискурс протекционистской национальной политики. И за каждым из них стоят глобальные и национальные интеллектуальные сообщества, которые его развивают и/или поддерживают.

   1 Lucarelli Sonia and Radaelli Claudio M. Italy: think tanks and the political system // Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. P. 89–104.
   2 Ibid. P. 103.
   3 Ullrich Heidi. European Union think tanks: generating ideas, analysis and debate // Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. P. 63–64.
   4 Ibid. P. 64.

   Наконец, пятая форма самоорганизации — сообщества по продвижению и пропаганде идей и политических решений (policy entrepreneurs) как способ влияния аналитических сообществ действенен, когда условия среды не позволяют воспользоваться другими способами влияния. Аналитики предлагают свои идеи, дожидаясь того момента, когда они будут востребованы. Такие моменты часто возникают в связке с такими событиями как выборы и/или кризис1.
   Примерами таких организаций в глобальном контексте являются Всемирная организация слепых или ЛГБТ-сообщество со своими аналитическими центрами и структурами, сосредоточенными не только на выработке политических рекомендаций в соответствующие направления публичной политики, но и на активную пропаганду идей и продвижение политических предложений.

   По итогам проведенного авторами анализа можно сделать вывод о том, что аналогичные глобальным формы самоорганизации интеллектуальных и аналитических сообществ (и соответствующие им способы влияния) могут быть обнаружены и в российской практике.
   Например, механизм создания сообществ выработки и реализации политики (policy communities) действовал в России в 1990-х гг.2
   Другой пример, В. Игрунов и возглавляемый им центр ИГПИ долгое время был связан с партией «Яблоко» и продвигал свои идеи и предложения через фракцию этой партии в Государственной думе РФ, т. е. строил и использовал коалиции с другими политическими акторами.

   1 Kingdon. Указ соч. С. 14.
   2 Г. Сатаров, глава Фонда ИНДЕМ работал советником Президента Б. Ельцина; И. Задорин, руководитель Исследовательской группы ЦИРКОН, работал в Администрации президента РФ; после ухода из Администрации президента оба продолжили работать в своих центрах.

   В качестве примера использования собственных специальных знаний и компетенций как способа влияния аналитических сообществ приведем историю создания Центра стратегических разработок Г. Грефа. Когда формировалась экономическая программа кандидата в Президенты РФ В. Путина в 1999 г., в этом участвовал целый ряд экономистов, которые получили экономическое образование в СССР и знали западные экономические теории. Они стали свидетелями кризиса плановой советской экономической системы и политики «шоковой терапии» в странах Восточной Европы. Таким образом, была признана их компетентность в области переходных экономик, перестройки старых институтов на рыночные рельсы.

   Другой пример сообщества профессионалов конкретной области знаний (epistemic communities) — НИУ ВШЭ и ряд институтов при нем, специализирующихся на образовательной политике, разрабатывали образовательную реформу в России и сейчас проводят исследования, разрабатывают конкретные рекомендации по образовательной политике, консультируют Министерство образования по проводящимся реформам.

   Примером формирующихся сейчас (2012 г.) в России сообществ, основанных на использовании общего дискурса (discourse communities), являются интеллектуальные группы, комментирующие события вокруг массовых акций протеста в России 2011–2012 гг.
   Одна группа формируется вокруг идеи гражданского участия, выражения гражданской позиции, свободы собраний, мирного гражданского протеста.
   Ей противопоставлен дискурс, заданный властью — «нельзя раскачивать лодку», «они наймиты Запада, шакалят у посольства», «недопустим оранжевой революции».
   Причем продвигают эти идеи и дискурсы представители аналитических (и шире — интеллектуальных) сообществ. С одной стороны, например, М. Дмитриев, Б. Акунин, с другой — С. Кургинян, М. Леонтьев.

   Сообщества по продвижению и пропаганде идей и политических решений (policy entrepreneurs) в России тоже есть. Например, идеологические аналитические центры (ИНСОР, пропагандирующий важность идеи демократии для России, Фонд «Либеральная миссия», последовательно много лет продвигающий идеи либерализма), пропагандисты идей евразийства (А. Дугин), или консерватизма (М. Ремизов).

   При этом как показывает наблюдение А. Салмина, проведенный авторами анализ и иные исследования глобальных интеллектуальных сообществ, практически все формы самоорганизации глобальных интеллектуальных сообществ представлены в России. Однако нет свидетельств присутствия на глобальном уровне сообщества «политических комментаторов», а по сравнению с 1990-ми гг. в России появилось, пусть и небольшое, аналитическое сообщество. Этот вывод требует дальнейших исследований и научной разработки.

   1 Материалы Первого Всероссийского конгресса политологов, 17– 18 февраля 1998 г., Москва // Информационный бюллетень Российской ассоциации политической науки. Осень 1998. № 2. URL: http://www.rapn.ru/ issue/inf2.htm

   На представленной выше базе мы можем предложить условную схему позиционирования этих разных интеллектуальных сообществ, причем выстроив их по степени автономности и самостоятельности. Если эксперт точно выполняет поставленную заказчиком задачу — например, проанализировать, насколько российская партийная система отличается от системы с доминантной партией в Японии, то консультанты имеют чуть больше свободы, но действуют в рамках, заданных заказчиком, и не рискуют спорить с клиентом, чтобы не потерять заказ, и в основном решают задачи — как выиграть выборы, укрепить властное положение клиента или расширить его ресурсы. Это все равно довольно жесткий коридор возможностей. Аналитики — другая категория, т. к. они сами выбирают предмет деятельности, инструментарий исследования, формулируют выводы и их предлагают на рынок политических идей. Эти и другие отличия указанных групп или видов интеллектуальных сообществ иллюстрируются таблицей.

   Для проведения различий между данными видами интеллектуальных сообществ обозначим отличительные характеристики каждого из них. Рассматриваемые сообщества имеют общие поведенческие модели (специфический вид деятельности сообществ); установки на отождествление себя с определенной профессиональной группой; особенности взаимоотношений с лицами, принимающими политико-управленческие решения (и социальными, политическими институтами); разделяемые этические принципы (см. таблицу 1).

Таблица 1. Виды интеллектуальных сообществ по степени их автономности

   Аналитическая площадка1 возникает там, где регулярно проводятся семинары и/или конференции, научные мероприятия и события, как семинар «Полития», «Ходорсковские чтения», «Клуб 4-го ноября» и др. (см. таблицу 2).

   1 Аналитические площадки — места концентрации интеллектуальной социальной, экономической и политической мысли, где проводятся постоянные мероприятия (семинары, конференции и т. п.) с участием представителей академических и научных структур, аналитических центров, центров публичной политики, политиков, бизнесменов, журналистов.

   Важно учитывать, что аналитические площадки, существующие в современной России, очень разные: и по способу самоорганизации, и по участникам, и по результатам их деятельности. При этом, будучи площадками обсуждения политических вопросов, они не могут оставаться «нейтральными» к текущему политическому процессу, поэтому, как бы они себя не позиционировали, объективно, по содержанию итогового аналитического продукта их деятельности, они либо работают на поддержку существующего политического порядка, либо выступают с его критикой и предлагают альтернативы. Исходя из этого, все многообразие аналитических площадок, дискутирующих о состоянии и перспективах публичной политики в России, можно условно подразделить на два больших кластера.
   Первый — это те, которые работают на укрепление («консервацию») действующих политических институтов (действующих институтов исполнительной власти, действующих представительных органов, партийной системы и в целом системы отношений между политическими акторами). Контекст обсуждения на этих площадках, даже если на них звучат предложения об изменениях, нацелен на укрепление действующих институтов.
   Второй кластер — это такие площадки, которые видят системные проблемы и предлагают перестройку действующих институтов, поэтому предлагают альтернативы сложившейся политической системе.

   Таким образом, на основе этого разделения, существующие в современной России аналитические площадки можно представить в виде следующей таблицы.

   Таблица 2. Виды аналитических площадок в современной России

   Примерами более структурированных форм организации аналитических сообществ могут служить:
   - аналитические центры1 (Московский центр Карнеги, Центр стратегических разработок, Центр политических технологий, Фонд эффективной политики, Фонд ИНДЕМ и др.);
   - центры публичной политики2 (Санкт-петербургский центр «Стратегия», Экспертный институт РСПП, Комиссии Общественной палаты РФ, Фонд Сороса и др.);

   1 Аналитические центры — это автономные организации, которые занимаются прикладными исследованиями и разработками, ориентированные на научность и объективность, включены в политический процесс и производят междисциплинарный, не всегда открытый интеллектуальный продукт.
   2 Центры публичной политики — это организации (чаще некоммерческие), которые включены в публичный политический процесс, занимаются защитой и продвижением интересов (advocacy work) плохо организованных сообществ и для этого производят общедоступный публичный интеллектуальный продукт.

 традиционные научно-исследовательские организации1 (например, Институт социологии РАН), аналитические структуры при правительстве, парламенте и других органах государственной власти2.

   Таким образом, исследование показало, что мы можем найти универсальные или глобальные формы самоорганизации интеллектуальных сообществ и на национальном уровне, в частности в России. Предварительный вывод — требующий верификации в дальнейших исследованиях — Россия вписывается в глобальные тренды развития интеллектуальных и аналитических сообществ, но медленно, что не удивительно в силу ухудшившихся условий и факторов развития интеллектуальных сообществ. Это ухудшение привело к созданию неблагоприятной «внешней среды» 2000-х гг. функционирования и развития интеллектуальных сообществ. <   Однако если сравнивать саму интеллектуальную среду, то она достаточно развита и продвинута. Понять политические феномены проще всего сравнивая их с наиболее близким в других странах. А по уровню развитости интеллектуальной среды, по структуре организаций интеллектуального пространства, характеру деятельности аналитических сообществ наиболее близким для России является немецкое интеллектуальное сообщество, поскольку в Германии также как в России: довольно сильны академические институты и университетские аналитические центры, традиции государственного финансирования аналитических исследований и разработок, слабы традиции благотворительности и филантропии, преобладают неформальные контакты в треугольнике «академики — аналитики — политические элиты» над формальными, не развита «система вращающихся дверей», есть проблемы нехватки policy relevant, стратегических, прикладных, а не академических исследований, и одновременно потребности быть audience-oriented, работать на стыке policy advice & policy consulting, policy & politics; проявляется тенденция за научностью скрывать гражданскую позицию и конкретные рекомендации3.

   1 Традиционные научно-исследовательские организации — это независимые от политики академические структуры, которые производят фундаментальные научные исследования и разработки, обладающие рядом признаков, а именно — академичность, долговременная актуальность, специализация, монодисциплинарность.
   2 Беляева Н.Ю., Зайцев Д.Г. «Фабрики мысли» и центры публичной политики как субъекты экспертного обеспечения политики // Полития. 2008. № 4. С. 139–152.
   3 Tbunert M. Think Tanks in Germany // Stone D., Denham A. (eds.). Think Tank Traditions: Policy Research and the Politics of Ideas. P. 71–88.

   Поскольку между российскими и немецкими аналитическими сообществами так много общего, интересно посмотреть, насколько характер выполняемых функций российский аналитических сообществ похож на функции и влиятельность аналитических сообществ Германии (см. таблицу 3).

Таблица 3. Оценка политического влияния (воздействия) аналитических сообществ Германии

Аналитические сообщества как глобальный феномен