Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ БЮЛЛЕТЕНЬ

Возвращение бумеранга секторальных санкций

   Последствия секторальных санкций в отношении российского ТЭК для самих стран ЕС и США не имеют широкого резонанса и не создают критических проблем в связи с благоприятной для потребителей сырья конъюнктурой, однако негативные эффекты все же ощутимы. Зарубежные нефтегазовые компании относят российские проекты к зоне высоких рисков, а их суммарные потери могут превышать 5 млрд долл.

   Эффекты секторальных санкций ЕС и США в отношении российского ТЭК рассматриваются в этих странах прежде всего с точки зрения их результативности как инструмента воздействия на российскую экономику и только во вторую очередь — с точки зрения их последствий для ТЭК остального мира.

   Зарубежные исследования в ряде случаев подчеркивают действенность финансовых санкций в отношении российской нефтедобычи при меньших эффектах запретов в отношении передачи оборудования и технологий и даже конъюнктуры на рынке нефти. Норвежские эксперты Д. Фьертофт и И. Оверланд в своей работе, основные результаты которой были опубликованы в августе в Oil and Gas Journal1, указывают на сложности с поддержанием достигнутого уровня добычи «Роснефтью», обеспечивающей свыше 40% добычи в стране, из-за недостатка инвестиций. Низкие цены на нефть при этом не играют критической роли с учетом фактора низких издержек «Роснефти», усиленного девальвацией рубля. Но при отсутствии доступа к кредитам и необходимости выплачивать имеющиеся долги возможности для инвестиций крайне малы, и из-за этого ожидается снижение добычи на 10–15 млн т к концу 2010-х годов относительно 2014 года с последующим ее восстановлением в лучшем случае, а в худшем сценарии возможно дальнейшее ее сокращение, достигающее 40 млн т к 2025 году. Впрочем, для стабильности мирового рынка с учетом имеющегося избытка предложения первый вариант представляется вполне приемлемым, тогда как второй вариант может обусловить проблемы только после 2020 года. В мартовском докладе Fitch также отмечалось, что кредитоспособность российских компаний устойчива к снижению цен на нефть до 55 долл./барр., однако при сохранении финансовых санкций невозможным становится полноценное инвестирование для поддержания добычи. Технологические санкции в краткосрочном периоде не играют существенной роли для добычи, но окажут влияние в среднесрочном периоде с учетом импортозависимости. Что же касается влияния снижения цен на нефть, то Fitch также отмечает, что оно, наряду с негативным воздействием на выручку компаний, обусловило девальвацию рубля, и с учетом традиционно низких по мировым меркам издержек российских вертикально интегрированных нефтяных компаний это позволило обеспечить достаточную операционную маржу и высокую конкурентоспособность отечественных производителей. Заметим, что поддержание низких издержек может быть довольно болезненным для поставщиков нефтяных компаний.

   Такие оценки оправдывают сохранение финансовых санкций против российских компаний ТЭК для западных политиков, тем более что низкие цены на нефть позволяют пренебрегать угрозами для стабильности рынков энергоносителей вследствие недостатка инвестиций в российскую нефтедобычу. Вместе с тем, негативные последствия санкций в отношении российского ТЭК ощущаются западными (точнее, международными) топливно-энергетическими компаниями уже сейчас, и они довольно значительны (Таблица 7). В первую очередь речь идет о капиталовложениях западных «мейджоров» в российские предприятия.

Таблица 7. Влияние санкций на бизнес крупных зарубежных нефтегазовых компаний

   Серьезные потери связаны с обесцениванием портфелей акций российских корпораций, принадлежащих международным «мейджорам». В первую очередь следует выделить BP, контролирующую 19,75% акций «Роснефти», которая пострадала от санкций наиболее серьезно. За 2014 год акции «Роснефти» потеряли 54% стоимости. Безусловно, большую роль сыграло снижение цен на нефть, однако глобальный индекс интегрированных нефтегазовых компаний S&P снизился за тот же период лишь на 14%. «Остальные» 40 п. п. нельзя полностью списать на санкции против России, однако в месяце их введения — в июле 2014 г. — акции «Роснефти» резко подешевели на 15 п. п. (за базу взяты все те же показатели конца 2014 года). С учетом размера пакета во владении BP эта компания оценила свои общие потери за 2014 год от снижения курса «Роснефти» на 54% в 8,6 млрд долл. Соответственно, потери вследствие санкций составили по меньшей мере 2,5 млрд долл. К середине августа 2015 г. акции «Роснефти» вслед за ценами на нефть вернулись к уровню начала года, поэтому дополнительных изменений не произошло.

   Убытки понесла и Total, увеличившая свой пакет в «Новатэке» за 2014 год с 16,96% до 18,24%. «Новатэк» потерял 43% стоимости за 2014 год, в том числе 15 п. п. пришлись на месяц введения санкций, еще 15 п. п. можно отнести на потери отрасли в целом. Поэтому вероятно, что из 2,5 млрд долл. убытков от снижения курса акций «Новатэка», зафиксированных Total, по крайней мере 1 млрд долл. связаны с введением санкций. К августу 2015 г. положение «Новатэка» улучшилось, но прирост курса акций находится в пределах 10% относительно конца 2014 года.

   ExxonMobil не имеет долей в российских компаниях, попавших под режим санкций, однако принимает активное участие в проектах, деятельность по которым теперь ограничивается, прежде всего в Арктике. При этом в соответствии с первоначальным планом именно ExxonMobil обеспечивает обширные инвестиции на ранних этапах освоения арктических участков. Ссылаясь на эти обстоятельства, ExxonMobil в годовой отчетности указывает на риски потери 1 млрд долл., с учетом того, что какая-либо отдача от этих инвестиций находится теперь под большим вопросом.

   В зоне риска оказались и другие компании, в том числе Shell, Statoil, Eni, также ссылающиеся на приостановку проектов и необходимость получения дополнительных разрешений, хотя и не указывающие непосредственно на убытки. Отдельного внимания заслуживает ситуация с Saipem, дочерней компанией Eni, которая должна была заниматься строительством подводной части «Южного потока». Недополученные доходы компании вследствие отказа от этого проекта, пусть и не связанного непосредственно с санкциями, были оценены ею в 1,2 млрд евро.

   Также риски возникают и у нефтегазового сервиса и поставщиков оборудования. По некоторым оценкам, стоимость ежегодно ввозимого нефтегазового оборудования, попавшего под режим санкций, достигает 1,2 млрд долл.2 Соответственно, появляются сложности у использующих его зарубежных сервисных компаний — впрочем, и само их участие в новых российских проектах в тех зонах, которые оказались под ограничениями, находится под вопросом. Но, как показывает практика, у них есть правовые возможности использовать дочерние компании в других юрисдикциях для преодоления этих барьеров3.

   В условиях турбулентности на сырьевых рынках и низких цен на энергоносители действующие санкции в отношении российского ТЭК нельзя считать приоритетной проблемой мировой энергетики и крупнейших компаний, как вследствие благоприятной конъюнктуры, так и в связи с их «ступенчатым» характером, подразумевающим постепенное наращивание ограничений, с учетом аккуратного отношения к собственным инвестициям. Но дальнейшее усиление санкций может стать опасным для мирового ТЭК. Перспективы этой ситуации наиболее точно отражены в отчете Eni за 2014 год: «…эскалация кризиса и наложенных санкций может привести к значительному нарушению мирового энергоснабжения и торговых потоков в глобальных масштабах».

   1 Fjaertoft D., Overland I. Financial sanctions impact Russian oil, equipment export ban's effects limited // OGJ, 3 Aug. 2015.
   2 Farchy J. Russian oil: Between a rock and a hard place // Financial Times, 29 Oct. 2014.
   3 http://www.bloomberg.com/news/articles/2015-02-17/sanctions-don-t-bar-oil-service-giants-bidding-in-russian-arctic